4 августа 1989 года ФБР провело обыск в офисах BNL в Атланте. Кое-кто подозревает, что это должно было предупредить любое реальное расследование возможного использования кредитов для Ирака для покупки секретных военных технологий и других военных ноу-хау, а не для целей, предоставленных Министерством сельского хозяйства.

В сентябре, пытаясь, по словам инсайдеров, снять с себя вину, ЦРУ сообщило Бейкеру, что Ирак получает возможность производить ядерное оружие через различные подставные компании, подозреваемые в связях с Пакистаном на самом высоком уровне. Пакистан долгое время подозревался и даже обвинялся Комиссией по атомной энергии США в производстве ядерного оружия, что привело к серьезному разладу в отношениях с Вашингтоном, который упали до рекордно низкого уровня.

В октябре 1989 года Госдепартамент направил Бейкеру докладную записку «о контроле за ущербом», в которой рекомендовал «отгородить» кредитную программу Министерства сельского хозяйства от расследования дела BNL. Бейкер дал записке ход, что некоторые истолковывают как его одобрение рекомендации — общепризнано, что парафирование документа означает одобрение его содержания и любого изложенного плана действий. Вскоре после этого президент Буш неожиданно подписал Директиву № 26 по национальной безопасности, которая поддерживала торговлю США с Ираком. «Доступ к Персидскому заливу и ключевым дружественным государствам в этом районе жизненно важен для национальной безопасности США», — сказал Буш. Итак, вот подтверждение того, что еще в октябре 1989 года президент прибегал к дипломатии обмана, убеждая Ирак, что США рассматривают его как союзника, в то время как на самом деле подготовка к нападению на него уже шла полным ходом.

Затем, 26 октября 1989 года, чуть более чем через три недели после того, как Буш объявил Ирак дружественным государством, Бейкер позвонил министру сельского хозяйства Клейтону Юттеру с просьбой увеличить кредиты на сельскохозяйственную торговлю для Ирака. В ответ Юттер приказал своему департаменту предоставить правительству Багдада застрахованные торговые кредиты на сумму 1 миллиард долларов. Министерство финансов высказало определенные оговорки против этого, но Юттер проигнорировал их.

Заместитель госсекретаря Лоуренс Иглбергер заверил Казначейство, что деньги были необходимы по «геополитическим причинам»: «Наша способность влиять на поведение Ирака в областях от Ливана до ближневосточного мирного процесса (тонкий намек на Израиль) усиливается благодаря расширению торговли», — сказал Иглбергер.

Однако этого было недостаточно, чтобы успокоить подозрительный и враждебный элемент демократов в Конгрессе, возможно, отреагировавший на разведывательную информацию, полученную из Израиля. В январе 1990 года Конгресс запретил предоставление кредитов Ираку и восьми другим странам, которые, по мнению следователей конгресса, были враждебно настроены по отношению к Соединенным Штатам. Это стало препятствием для реализации основного плана по развязыванию войны против Ирака, который Буш скрывал от Конгресса. 17 января 1990 года он освободил Ирак от запрета конгресса.

Возможно, опасаясь, что вмешательство Конгресса может расстроить военные планы, специалист Госдепартамента Джон Келли направил заместителю госсекретаря по вопросам политики Роберту Кимиту докладную записку, в которой Министерство сельского хозяйства подвергалось критике за его медлительность в предоставлении займов Ираку. Этот февральский инцидент 1990 года имеет большое значение в доказательстве того, что президент стремился завершить снабжение Ирака оружием и технологиями, чтобы сроки войны не отставали от графика.

6 февраля Джеймс Келли, юрист Федерального резервного банка Нью-Йорка, который отвечал за регулирование операций BNL в Соединенных Штатах, написал докладную записку, которая должна была вызвать большую тревогу: запланированная поездка в Италию следователей Федеральной резервной системы по уголовным делам была отложена. BNL сослалась на опасения по поводу итальянской прессы. Поездка в Стамбул была отложена по просьбе генерального прокурора Ричарда Торнбурга.

В служебной записке Келли от февраля 1990 года, в частности, говорилось: «…Ключевой компонент отношений и отказ одобрить кредиты подпитают паранойю Саддама и ускорят его натиск на нас». Если бы мы не знали о планируемой войне против Ирака, последнее заявление показалось бы удивительным. Как США могли продолжать вооружать Хусейна, если боялись, что он «выступит против нас»? По логике вещей, следовало бы прекратить давать кредиты, а не вооружать нацию, которая, по мнению Госдепартамента, может выступить против нас.

Март 1990 года принес несколько удивительных событий. Документы, представленные в федеральный суд в Атланте, показали, что Рейнальдо Петриньяни, посол Италии в Вашингтоне, сказал Торнбургу, что обвинение итальянских чиновников в расследовании BNL было бы «равносильно пощечине для итальянцев». Впоследствии и Петриньяни, и Торнбург отрицали, что этот разговор имел место. Это доказывало одно: глубокую вовлеченность администрации Буша в предоставление миллиардных кредитов Ираку.

В апреле 1990 года Межведомственный комитет Совета национальной безопасности, возглавляемый уже упоминавшимся Робертом Гейтсом, ставшим к этому времени заместителем советника по национальной безопасности, собрался в Белом доме для обсуждения возможного изменения отношения США к Ираку — еще один твист в цикле дипломатии обмана.

В результате еще одного неожиданного поворота событий в том же месяце, которого, по-видимому, не ожидали ни Буш, ни АНБ, Министерство финансов отказалось предоставить Министерству сельского хозяйства кредиты на торговлю сырьевыми товарами на сумму 500 миллионов долларов, отказавшись разрешить их проведение. В мае 1990 года Министерство финансов сообщило, что получило записку от АНБ, в которой говорилось, что Агентство хотело предотвратить отмену сельскохозяйственных кредитов, «поскольку это усугубило бы и без того напряженные внешнеполитические отношения с Ираком».

К 25 июля 1990 года — вероятно, раньше, чем хотел бы Комитет 300–ловушка захлопнулась. Подстегиваемый растущим числом неудач, президент Буш уполномочил посла США Эйприл Глэспи встретиться с президентом Саддамом Хусейном. Цель встречи состояла в том, чтобы заверить последнего в том, что Соединенные Штаты не ссорились с ним и не будут вмешиваться в какие-либо межарабские пограничные споры, согласно ряду еще не опубликованных телеграмм Госдепартамента, которые члену Палаты представителей Генри Гонсалесу удалось заполучить. Это была четкая отсылка к спору Ирака с Кувейтом по поводу нефтяных месторождений Румалии.

Иракцы восприняли слова Глэспи как сигнал из Вашингтона о том, что они могут послать свою армию в Кувейт, тем самым заглотив наживку. Как заявил Росс Перо во время выборов в ноябре 1992 года: «Я полагаю, что в свободном обществе, принадлежащем народу, американский народ должен знать, что именно мы поручили послу Глэспи передать Саддаму Хусейну, поскольку мы потратили много денег, рисковали и отдавали жизни наших солдат и при этом не достигли большинства наших целей».

Тем временем Глэспи исчезла из поля зрения общественности вскоре после того, как появились новости о ее участии в дипломатии обмана, применяемой против Ирака. Наконец, после долгого давления на СМИ в сопровождении пары сенаторов-либералов, которые вели себя так, как будто Глэспи была простушкой, нуждающейся в великодушии, она предстала перед сенатским комитетом и все отрицала. Вскоре после этого Глэспи «подала в отставку» из Государственного департамента и, без сомнения, сейчас живет в комфортной безвестности, из которой ее следовало бы вырвать, привести к присяге в суде и заставить свидетельствовать правду о том, как администрация Буша расчетливо подставила Ирак и заодно обманула весь мир.

29 июля 1990 года, через четыре дня после того,